It was pitch black. She was eaten by a grue.
На языке моём вкус в меру непаршивого табака, вдохновения и кофе с корицей, и я смакую это блюдо, словно божественную амброзию. Воздух снаружи влажен и свеж; заглушая безбожное издевательство над Эллой Фитцжеральд, вибрирующее в сигаретном дыме под потолком кафе, меня переполняет сюита № 3 - всё громче и увереннее.
Красота и Луна в перигелии. Огромной блёкло-жёлтой монетой она висит надо мной, сливаясь с музыкой в моей голове в стройную, непривычную гармонию. Впервые за эти декады - моря поднимаются ей в такт, и у меня останавливается дыхание от осознания этой величественной красоты композиции, этой цикличной вечности, которую вселенский оркестр сыграет снова лишь много после моей смерти. Спешите видеть!.. - и я смотрю, впитываю, жадно вдыхаю эту ночь, насколько хватает моих искорёженных лёгких, до последней клеточки моего мозга. Она такая единственная и неповторимая в пределах моей коротенькой жизни, что я позволяю своему эгоизму отключить себя от пошлого мира.
Прости, дарлинг; ты можешь сколько угодно вести себя, словно обиженный ребёнок, - но сегодня Луна в перигелии, и, в отличие от тебя, я не смогу наверстать впечатления завтра.
Красота и Луна в перигелии. Огромной блёкло-жёлтой монетой она висит надо мной, сливаясь с музыкой в моей голове в стройную, непривычную гармонию. Впервые за эти декады - моря поднимаются ей в такт, и у меня останавливается дыхание от осознания этой величественной красоты композиции, этой цикличной вечности, которую вселенский оркестр сыграет снова лишь много после моей смерти. Спешите видеть!.. - и я смотрю, впитываю, жадно вдыхаю эту ночь, насколько хватает моих искорёженных лёгких, до последней клеточки моего мозга. Она такая единственная и неповторимая в пределах моей коротенькой жизни, что я позволяю своему эгоизму отключить себя от пошлого мира.
Прости, дарлинг; ты можешь сколько угодно вести себя, словно обиженный ребёнок, - но сегодня Луна в перигелии, и, в отличие от тебя, я не смогу наверстать впечатления завтра.